Пишут земляки из бывшего СССР

Пишут земляки из бывшего СССР 01.04.12 21:45

ВЕРНОСТЬ

О собачей верности и преданности хозяину все мы знали,
О них мы много слышали, о них писали и читали.
Собака человека не предаст, не бросит,
И даже, когда об этом человек её не просит.

Она утешит, облизав,
Поможет обязательно, лишь мордочку задрав.
Ува, частенько человек собаке не чета,
Подчас его сентенция даже и мерзка.

Кто выше,
Кто ниже -
Бог нас разберёт.
К сожаленью, собаку Он человеку не раз предпочтёт.

Вот о собаке недавно такое услыхала,
От верности которой я рыдала,
И не хозяину, а соплеменнице своей,
Что удивило и людей округи всей.

Дворовою собака та была -
Без дома и без угла,
Бродила в стае и где попало,
Там пищу и доставала.

В Якутске собака та жила
И даже неприметною была.
В Японии случай один такой известен -
Собаке памятник поставлен на том месте.

Люди толпами идут к нему признаться.
И в верности своей поклясться.
Молодожёны, даже если далеко живут,
Но к памятнику собаке идут, идут...

В Якутии такой же пёс
Удивительную верность своей подруге нёс.
Пусть и суровой, тяжёлой жинь у них была,
Но верными и неразлучными остались они навсегда.

Другим собакам было невдомёк,
Их неразборчивость была и вдоль, и поперёк.
И даже те, другие, удивляться перестали -
Чету зауважали, по-своему оберегали.

Пришла суровая зима,
Кругом снега, ветра.
Собачья стая укрывалась, где попало,
С трудом теперь и пищу доставала.

А удивительный наш пёс
Своей собаке даже тряпку какую-то принёс,
И телом своим прикрывал,
Как мог, как знал оберегал.

Ощениться должна была она,
Но вот безжалостна была зима.
Пёс в зубах ей приносил еду
И снегом поил её одну,

И про будущих щенят он всё усёк -
Им тоже тряпку приволок.
Наконец, она ощенилась,
Но вдруг лужей крови вся залилась.

Теперь лежала мёртвою она,
А с морды благодарная улыбка так и не ушла.
Пёс теперь не убегал -
Телом своим по-прежнему, к ней прижимался, согревал.

К щенятам он не подходил, хоть и пищали -
Их люди по-тихоньку разобрали.
Пёс верный рядышком лежал -
Её телом своим вернуть мечтал.

Так девять дней он неподвижно пролежал.
Картину эту народ округи наблюдал
И пищу, воду ему давал,
Но он её не принимал.

На морде слёзы его замерзали,
Собаки из стаи завывали,
Стояла жуткая тишина,
Кругом тоской и снегом покрытая земля.

Народ в оцепенении молчал -
Собачью боль и верность понимал.
Лишь на десятый день пёс встал,
Как будто людское сострадание понял -

И что согреть её уже не сможет,
И что более ей не поможет.
Он зашатался, отощал,
Жадно снегом воду принимал.

Теперь щенят он стал искать,
Добро людское принимать.
Люди молча помогали
И головами лишь качали.

О лебединой верности наслышаны, все знаем,
Так и собачью верность понимаем.
А о собаке этой по телевизору узнали,
И заиметь её многие пожелали.

Писали даже из Германии далёкой -
Небезразличные к судьбе собаки одинокой.
Но пёс по-прежнему страдал,
Он видел как народ его подругу закопал.
Теперь метался от щенят к её холму,
На том холме замёрз на сильном он ветру.



ЛОШАДЬ

Тесен и близок к миру людей
Чудесный мир лошадей.
Они грациозны и красивы
И человеку необыкновенно милы.

В них стыд, как в человеке, заметьте,
Знают все на всей планете,
И это добродетель выражает,
Лошадь человека понимает.

Лошади краснеть не умеют,
Но стыдятся и всё лицезреют.
Как у собак верность и преднность у них
К людям - им близких и дорогих.

Однажды человек на лошади ускакал
Подальше от мирской суеты и скандал.
Вдвоём они заплутали
И вместе с лошадью упали.

Но, слава Богу, лошадь встала,
А человеку ноги поломало.
Не может встать
И лошадь начала ему помогать -

Уж на ноги передние она ложилась,
Но не тут-то было, человеку всё хуже становилось.
В глазау у лошади страданье и беда -
Как друга спасти не знала она.

Когда совсем уж стало плохо, -
Человек всё охал, охал,
Конь вдруг на ноги встал
И шапку друга в зубы взял.

Он понял, что дорогу должен найти
И друга своего спасти.
Так с шапкою в зубах
Мчался она на всех порах.

И всё-таки добрался до людей,
И тычет мордой с шапкою своей.
Глянув на мокрого коня,
Все поняли - случилася беда

За конём пошли гурьбой,
А конь уверенно вёл за собой.
Так другу своему помог,
Как вряд ли кто бы мог.


СЛОНЁНОК

В цирке слониха родила,
Но очень скоро умерла.
Слонёнок без матери метался
И понимал, что сиротой остался.

Тяжко вздыхал,
Ел неохотно,
Ночами стонал,
И двигался неповоротно.

Хоть в цирке его кормили,
Холили, исправно поили,
Но ласки материнской ему не хватало -
Питьё и пища её не заменяло.

Он хвостик свой поджал
И хоботок не поднимал,
Ел, но в весе не прибавлял
И от сиротства всё больше страдал.

В цирке слонёнку сострадали
И понимали -
Будет беда:
Мать непременно ему нужна.

Вот первой слонихе его отдали,
Матерью сделать её пожелали,
Но пнула его она ногой,
Съёжившись понял она, что чужой.

В клетке другой
Принял сиротка удар второй.
Слониха хоботом замахнулась -
Но малышка вовремя увернулась.

Так было в клетках и третьей, и пятой,
Всё изменилось в клетке шестой.
Слониха легла,
Слонёнка в объятья свои приняла
И хоботом прижимала -
Своим его признала.

Персонал с умилением наблюдал,
Как "малый" ласку её принимал.
Он в весе стал набирать,
Команды все её принимать.

Цирк для них
Стал домом, как для всех других.
Без слонихи на арену он не ходил,
Косо поглядывая, за нею следил.

И, если что у него не получалось,
Она немедленно к нему кидалась.
И долго ещё выводила его на арену,
Лишь с нею он чувствовал себя отменно.

Так трюками всеми он совладал
И вскоре артистом настоящим стал.
За ними все наблюдали,
Их отношения высокими считали.

Так почему же женщина не раз
Кукушкой становится подчас.

История со слонёнком жива -
В Московском цирке была она.
Ещё обиднее, когда взявши чужого ребёнка однажды,
Человек бросает его, предавши дважды.


КОРОВА "ИВОНА"

"Коровы - дуры", - говорят, -
"Но очень нужны человеку".
Ведь люди масло, сыр и молоко едят,
С тех пор, как заселили всю планету.

Коров любят, имена дают и холят,
Породы новые разводят,
Но и бранят
За глупость, когда и что не так.

Но всё не абсолютно
Среди животных и даже там, где людно.
Велика умных, чувствующих рать,
А рядом много глупых, которым на всё наплевать.

Коровий век недолговечен,
Как у людей, он к старости ненужностью отмечен,
Коров тех на бойню везут и убивают,
Подчас ненужными и молодняк считают.

Жестокость поражает,
Хоть рациональность все понимают.
Живое существо не может, не должно страдать,
А хуже - сознавать и ужас смерти в муках принимать.

Так, в какой-то день на бойню коров возили,
Что некоторые в ужасе застыли -
Волненье прошло средь них -
И старых, и даже бычков молодых.

Ивона была средь них,
Прижав бычка, боль разделила на двоих.
Хоть и стара она,
Но по-коровьи была не в меру умна.

От ужаса она решилась бежать -
Жаль бычка не сумела взять.
И, улучив момент,
Лягнула, проломив ограды монумент.

Все сбились с ног
И кинулись искать:
"Куда же чёрт и смог
Ту дуру старую забрать?"

Ивоны нет
И след простыл, -
Людей злобил
Весь белый свет.

Себя ругайте -
И за жестокость понукайте.
Лишь много дней спустя,
Нашли её, всё и вся очертя.

Когда в глаза коровы заглянули,
Ум и страдания её всех ужаснули -
"О, такую корову нельзя убивать,
На пенсии надобно ей умирать.
В Германии так и решили,
За что благодарность от всех получили.


УТОЧКИ

Стоим на берегу реки,
Гогочут уточки вдали.
Течением воды
И набегающей от пароходиков волны

Уточки вскоре с нами поравнялись,
А мы охотно им улыбались.
Парами уточки плывут,
Судьбу свою избрав когда-то,

Утиную семью ведут,
Гордясь своим избранником-собратом.
Уточки невзрачны -
Серы, невелики,

А селезни в красе прозрачны,
Своею красотой нас завлекли.
Какая стать и горделивость
И все как на одно лицо -

Природы щедрой милость.
На солнце светится их каждое перо,
Зеленью своей сверкая,
Следят за всеми, где их стая.

То спереди,
То сзади,
То справа, слева,
Ох, стерегут, чтоб не ушла их дева.

Вот селезень нырнул отчайно,
Водою с головой накрылся,
Как будто в песок зарылся
И что-то для неё добыл случайно.

О ней заботу проявил,
Но и про службу не забыл.
Как только селезень чужой
С его уточкой поровнялся, как родной,

Крылом свои взмахнул
И силой чужака отпугнул,
А одинокий чужак
С испугу тот час в воду бряк.

Святая природы простота -
Не перепутает его чета.
А вот с умом побольше люд
Ну так и тащится на блуд.

И другие их не осуждают -
Шалости их повторяют,
Гордятся блудом хоть куда,
Любовь и долг им трынь-трава.


КОШКИ

Много кошек в целом свете,
Их знают все, на всей планете.
Одни красивые, пушистые такие
Живут в квартире, как неземные.

Их человеческой любовью наделяют,
О них все знают.

Но есть другие, дворовые,
Несчастные, а может быть - больные.
Вот ты гуляя, вспомни про такую
Кошечку несчастную, а может быть, больную.

Ей ты кусочек своего отдай,
О ней, несчастной, ты не забывай.
Так и начнётся доброта твоя,
Которая тебе и всем нужна.

В Германии бродячих собак и кошек нет,
На это дан им здесь запрет.
Бездомных отдают в приют,
Где прививают, кормят, стерегут.

Кто-то друга здесь себе возьмёт -
Животное холодным и голодным не умрёт.
Случается хозяина не стало,
И кошка дом свой потеряла.

Тогда ей сострадают все
И не бросают её в беде,
Сооружают новый кошкин дом,
Чтоб сытно и тепло ей было в нём.
Такое в Бонне я видала,
От умиленья вслух "спасибо" прокричала.


МЕДВЕЖЬЯ СЕМЬЯ

Медведица медвежат родила.
И белая, пушистая трёх медвежат водила,
Близ себя их держала,
Что несмышлёныши прекрасно понимала.

В зависимости от неё большой
Они совсем ещё не знали жизни-то иной,
Вот и держались её, комочки белые -
Прекрасные. но и пока не смелые.

Медведица учила их и наставляла даже звуком,
Кого легонько, но отрезвит и стуком,
А кого к воде уж подведёт -
Тогда и в жизни каждый всё поймёт.

Тем временем медведь -
Глава семейства, что ни есть, -
Не в дамке валялся,
Природой, снегом и свободой наслаждался.

То на спину увернётся,
А то и льдинки осторожно он коснётся,
И даже что-то привывал,
Ведь навыки давно все знал.

Пусть у медведицы заботы будут -
Он не страдал,
А всё прекрасно сознавал,
Что медвежата их потом забудут.

Вот он и просто наблюдал
И жизнью своей не рисковал -
Ей их надобно учить
Чтоб в жизнь вольную пустить.

Мужчина ж с головой и большими мозгами
Себя реализует не скромными делами, -
Он и добытчик, и защитник для семейства,
Помощник для него, способный на большие действа.

Об этом думала семья,
В зоопарке на медведей за решёткою глядя.
И думала, что Бог
Человеку дал особый рок.

Мужчина медведем не может быть -
Лежать и в жизни ныть, -
А, образовав семью, ей блага должен создавать,
Любимую оберегать.


ОБЕЗЬЯНЫ

Человек от обезьяны произошёл.
Не думаю, не понимаю, сомневаюсь, -
Человек дорогою своею шёл,
На обезьяну не ровняясь.

Хоть чем-то люди и похожи, но другие -
Голова, мозги у них иные,
И слово есть, и мыслят, что ни говори,
Не прыгают по веткам, словно снегири.

И не гримасничают и чем-попало тычат,
И не попрошайничают, и не хнычат,
И не воруют, как сороки,
И не валяются, как лежебоки.

И к яркому так не тянутся они,
Как будто цвета другие им не нужны.
Очки по нужде применяют,
А не хватают и по чём зря на себя надевают.

И не заискивают, и не пресмыкаются,
Когда большие обезьяны появляются,
Не повторяют все ужимки их,
Ну, словно, нет мозгов своих.

Когда же люди так поступают -
Их обезьянами называют,
Но, если обезьяной не хочешь быть,
Не надо под обезьяну и косить.


АМУРСКИЙ ТИГРЁНОК

В Амурском крае полосатых кошек мало осталось,
Их человеку охранять и досталось.
Сбились люди с ног,
Чтобы убить их никто не мог.

Тигры амурские красивы
И даже по-своему очень милы,
Величавая поступь их.
Отличает от всех других.

Выдалась суровая зима,
Охрана тигров была тяжела,
Но честно службу люди несли -
Не просмотреть бы метра земли.

Как вдруг тигрёнка-малышку нашли
И в академию приволокли.
Он не дышал -
Мамку свою он потерял.

Мороз никого не щадил -
Малышку-тигрёнка он охватил.
Тигрёнок стонал -
Мамку свою, как мог, так и звал.

Куда девалась она?
Знала, по-видимому, только зима.
Остался беспомощным он лежать,
Постелью своею снег принимать.

Тигрёнок двигаться перестал,
Теперь и стонать уже не стал.
Примёрзли у малого лапки и хвост,
Он отморозил себе и нос.

Полуживым его люди нашли,
Даже волочь уже не могли.
Пришлось осторожно из снега водить,
Чтобы лапки и хвост не повредить.

Тигрёнка всё-таки отогрели, -
Капельницами его одолели.
Жаль, части хвоста он лишился, но отогрелся
И надо сказать, заматерелся.

И даже пытался кого-то куснуть,
Тех, без которых мог бы навеки уснуть.
Теперь всем миром ищут мать,
Чтобы могла его приласкать.

(Дело было в Амурском крае, в феврале 2012)


ЛИСА

Лисичка пушистая, красивая такая,
Рыжая, но хитрая и злая.
Милая, вертлявая, хоть-куда,
Её, коварную, поймать нельзя.

Но человеку дано всё -
Ему коварное зверьё ничто.
Хитрюг, конечно, труднее одолеть,
За ними, хоть и малыми, подчас не поспеть.

Хвостом вильнула и была такова,
Даже от зверя большого ушла,
Но от человека ей увильнуть труднее -
Мозгами он её сильнее.

А в людях самих часто лисы сидят -
Невинными глазами на вас глядят,
Красотою своей привлекают -
Оружия другого они не знают.

Как часто умный на это клюёт,
Пока шишку себе не набъёт.
Только когда лису разглядишь,
Тогда её, коварную, и победишь.


КРОЛИКИ

Кролики забавны, веселы.
И даже умны -
На имена откликаются,
Друг с дружкою забавляются.

Их стали к дому приучать,
Порядкам домашним обучать.
И даже ошейник собачий надели,
Чтобы чужие на них лишь глазели.

Не плодиться же им без конца
И портить все злаки в полях до нельзя.
И стали эти милые зверьки,
Детям дома очень дороги.

Красивые, недорогие и живые,
Не дичатся они, как полевые.
Кормить, ухаживать и наблюдать за ними -
В детях развивает душевные силы.


В БЕРЛИНСКОМ ЗООПАРКЕ

У всякого животного есть родина своя,
Каждому животному она нужна,
Но есть и места, где их разводят, холят,
Там и животные дом второй находят.

Берлинский зоопарк примером служит,
Животному здесь хорошо, оно не тужит.
Призренья находят здесь и те,
Которым нет приюта в мире, кроме родины, нигде!

Вот Кнутика здесь отходили
И про вымирающих на планете не забыли -
Теперь индонезийский леопард
Берлинскому зоопарку рад.

Он из вымирающего вида, -
Печальна его фемида.
Его, красавца, почти на родине уж нет
И лишь в Берлинском зоопарке дан ему зелёный свет.